99 luftballon

99 воздушных шариков назвали бы это место местом под местным наркозом или домашним
арестом.

99 воздушных шариков, знали ли вы, что товарищ Шариков снова сожмет пару наших шариков и снова громко в лицо залает, обучая любви к родному краю?

99 воздушных шариков могут сменить темпоральность, локацию. Дальше, чем можно передать по рации обращение к нации с целью фрустрации, дальше, чем видно из окон башни-Федерации, дальше чем «Вы свободу подвегли инфляции, но душа человека не знает оков», дальше чем Кабаков посылал улетевшего в космос прямо из тотальной инсталляции, дальше чем видно свозь двери лифта в момент отключения от свифта, дальше, чем видно в щель жалюзи в той же связи, дальше, чем думал улететь Васми на презервативах, надутых гелием, дольше, чем может телевизор транслировать зелие, дольше чем пентагонский ястреб кричит свой осенний крик, глядя на luftballon-беспилот-ник.
Но что делать художнику, если он не привык летать между туч?
Ибо он не летуч.

Что художнику делать в своей пристроечке к постсоветской коробочке, где сидел как воробушек, радуясь стоимости нефтяной бочки, не ожидая побочки?
Что делать художнику если конец истории, на глазах удивленной аудитории, укушен ее же пастью со злобной страстью? И в этом движении травматизм, автоматизм, а не самоублажение?

Что делать художнику, когда нет подорожника приложить к ране размером с ванну, где кровотечение не местного, не федерального, а мирового значения, а за оконной рамой разыгрывается драма удалого селф-харма с элементами Хармса, горами мяса
И порчей кармы?

Ходить в ГЭС-2 на Настройки-2?
Тратить нервы, качать права, (прости Паперный) в Культуре Два - 2?
Метаться, как цветок в проруби или рыбка в банке, в новой институциональной рамке?
Не отвечать, не замечать, про материнство и спорт делать картины начать, замолчать, в чат строчить, поучать, обличать, быстро зачать и внж получать, оформить фиктивный брак, однополый или так, проверить кем была мамина мама в отношении Авраама?

К позиции классика, ряд требований, другой спрос – некуда слать ни help ни sos, и вопрос, даже если ты сединой зарос, косо-криво проживаешь свое mid-career или ты та самая гадость- emerging artist, стоит как утес. Как Утесов пел или этот их другой толи итальянец, толи еврей: «I did it my way».
99 воздушных шариков улетают.
Вспышка. Это кобзда, финал, конец, крышка.
Задымление. В дыму, как Валерий Леонтьев, выходит художник во фраке из кожи ужа, в леопардовых лосинах, с метлой, в оранжевом жилете ГУЖА. Дрожа. Он встает, как велит долг, среди удушающего дурмана.

Хлопок. Голосом толи Бродского, толи растамана он поет: «Давай, детка, зажги мой огонек».